Многие и сегодня уверены: крах СССР – результат путча или заговора. Есть и поддерживающие малоизвестную, однако вполне резонную точку зрения профессора-диссидента Александра Зиновьева об «антикоммунистическом горбачевско-ельцинском перевороте», юридически завершившемся в декабре 1991 года.

По данным ВЦИОМа, в 2011 году более четверти наших сограждан из разных социальных групп воспринимали события августа 1991-го как трагедию, приведшую к гибельным для страны последствиям. И это свидетельствует об актуальности обсуждения печального юбилея ГКЧП, результатов новейших исследований, согласно которым объективные предпосылки распада СССР отсутствовали, а требовалось лечение накопившихся социально-политических и экономических проблем. Тем не менее Союз оказался демонтирован. Подобную участь один из главных архитекторов так называемой перестройки Александр Яковлев предрекал и возникшей на державных обломках Российской Федерации. Он же назвал членов ГКЧП заговорщиками.

Не пора ли отказаться от восприятия участников ГКЧП как государственных преступников? Необходимы не только решения, но прежде всего широкая общественная дискуссия.

Причин возникновения ГКЧП и разгрома этого инициативного органа власти (включавшего первых лиц государства) множество – внутренних и внешних, объективных и субъективных, не только ситуативных, обусловленных предстоящим 20 августа подписанием нового союзного договора, фактически означавшего демонтаж СССР, но и уходящих корнями в 1987–1989 годы. Речь идет об управленческих и политических ошибках, совершенных при попытках решить накопленные социально-экономические и политические проблемы. Свою роль сыграло и резкое осложнение международной обстановки.

В тех внешнеполитических условиях от руководства СССР требовались точные и выверенные решения. Нужны были мобилизация и консолидация страны, дополнительные меры по повышению роли науки.

Однако решения принимались противоположные, часто противоречащие здравому смыслу. В 1987 году в СССР вместо активизации научно-технического прогресса, модернизации промышленности занялись радикальной демократизацией, чтобы скрыть провал горбачевской программы ускорения. В итоге к августу 1991-го возник принципиальный политический конфликт между сторонниками легитимизации частной собственности и буржуазного государства и их противниками, между приверженцами СССР и его антагонистами. Яковлев, кстати говоря, стоял за конфедерацию вместо обновленного Союза.

Свести дело к конкуренции Ельцина и Горбачева с их командами, к инфантильности и наивности большой группы народных депутатов нельзя. Ясно одно: чтобы противодействовать нарастающему хаосу и общественной дезорганизации, требовались особые меры. Для этого просматривались объективные предпосылки. Другой вопрос: справились бы с этой задачей вице-президент Геннадий Янаев и его единомышленники?

Демоны демократии

Дезорганизация как политический инструмент давно стала предметом исследований и темой для публицистов различного толка. Интересно, что за несколько лет до ГКЧП в СССР стали печатать многочисленные работы Троцкого, посвященные аспектам антиправительственных заговоров, издали труд итальянского дипломата и журналиста Курцио Малапарте «Техника государственного переворота». Полагаем, эти книги оказались непрочитанными руководителями страны и создателями ГКЧП, но закулисные сценаристы и режиссеры политической дезорганизации основательно их проработали.

О роли Троцкого и его взглядах нужно бы говорить больше, поскольку в качестве оппонента Ленина и Сталина он высказал массу интересных идей, которые сопрягаются в том числе с теорией и практикой «цветных революций». «Мой союзник – хаос!» – многократно повторял этот теоретик малых дел и «гений тактики», обсуждая «технико-бюрократическо-военную машину», ее изъяны и стратегические пункты обороны государства. «Необязательно провоцировать забастовку, – писал этот демон революции еще в 1917 году, – чудовищный хаос, который царит в Петрограде, посильнее забастовки. Этот хаос, парализующий государство, мешающий правительству принять меры против восстания. Раз мы не можем опереться на забастовку, давайте опираться на хаос!».

Подобные представления заслуживают обсуждения, чтобы лучше понять значение нарастающего к концу 80-х беспорядка в стране, а также важность принятого в сентябре 90-го закона Союза ССР о чрезвычайном положении, создавшего правовые основания реализации в августе 1991-го особых мер, для которых уже было множество причин и поводов.

Если до середины 80-х и в первые годы горбачевских преобразований ситуация в экономике и обществе была устойчивой, то в 1990–1991-м стали заметны результаты управленческих ошибок, нарастали процессы дезорганизации, разрушения социальных, правовых и духовно-нравственных норм. Надвигалась анархия, почти в полном соответствии с теоретическими схемами упомянутой монографии «Техника государственного переворота». Здравый смысл исчезал. Игра в демократизацию и обновление приобретала самодовлеющее значение. В итоге к августу 1991-го как в руководстве страны, так и в обществе утратилось понимание границ реальности. Рассчитывать в этих условиях на рациональность установок организаторов и активных участников ГКЧП не приходилось, поскольку действовали хоть и облеченные властью, но люди.

Хотели, как лучше

Действительно ли был плохо проработан план деятельности ГКЧП, хотя его готовили профессионалы высокого класса? Каковы подлинные причины нерешительности Янаева и Крючкова? Сразу скажем: главной причиной провала видится поверхностное понимание организаторами и активными участниками ГКЧП социально-политических, экономических процессов, происходивших в СССР.

Тем не менее вывод о неподготовленности введения чрезвычайного положения не подтверждается. Были созданы и согласованы необходимые планы и решения. Другое дело – какого качества документы подготовила экспертно-аналитическая группа силовых министерств СССР (именно они должны были мобилизовать общественное мнение в определении точных ориентиров и необходимых средств при решении важнейшей задачи – сохранения государства). Приходится говорить о недостаточной глубине проработки вопросов, об игнорировании значимых факторов. Анализировалось лишь использование административного ресурса, господствовала точка зрения Крючкова на происходящее, как бы альтернативная мнению Горбачева.

О компетентности инициаторов ГКЧП нужно было бы говорить подробнее, но ограничимся констатацией факта: налицо дефицит знаний о процессах в стране и неумение, неготовность наладить сотрудничество с профессиональными социологами, чтобы лучше понять суть происходящего.

Предположение о социологической некомпетентности как причине разрушения советской государственности может показаться парадоксальным и малоправдоподобным, но это лишь на первый взгляд. Факты же таковы.

Во-первых, с большим опозданием (в декабре 1990-го) в силовых министерствах СССР создали группу, которая отслеживала реакцию населения страны на возможное введение в конституционной форме режима чрезвычайного положения.

Во-вторых, задачи этой группы были расплывчаты, о прогнозировании поведения разных объединений депутатов, партийных и государственных деятелей не шло и речи.

В-третьих, в нее вошли только аппаратчики. Это сузило возможности анализа и формирования общественного и экспертного мнения таких важнейших категорий, как руководители партийных и советских органов, депутатов всех уровней, сотрудников силовых структур. Пытаясь понять и оценить вал событий, Янаев и Крючков не смогли подняться на необходимый уровень политических обобщений.

Горбачевская немощь

Личности, вершившие дела, оказались негодными для решения задач, стоявших перед СССР того времени. Не по Сеньке оказалась шапка.

Однако самое главное – «горбачевщина» как идеология и психология нерешительности-перестраховки стала пускать глубокие корни в общественном сознании. Ее (и так называемого нового мышления) социальной базой стала группа, пришедшая к власти на волне перестройки. Это десятки и даже сотни тысяч человек из партийно-советского аппарата и правоохранительных органов. В 1986–1989 годах согласно статистике, опубликованной профессором А. В. Островским, 400 тысячами человек освежили ряды милиции. На 82 процента обновился состав руководителей КПСС районного и городского уровней, на 90 процентов – областного, краевого, республиканского. Сменили 80 процентов прокуроров, 60 процентов судей. На ключевые позиции были выдвинуты кадры, зомбированные яковлевской пропагандой и перестроечными лозунгами.

Горбачевский стиль – противоречивый и непоследовательный – проник и в деятельность аналитиков силовых министерств, занятых прогнозированием возможных последствий введения чрезвычайного положения. Вроде бы верно отмечали нарастающую общественно-политическую напряженность и тут же давали никак не объяснимый вывод, что еще рано принимать особые меры, необходимо тщательнее все взвесить и основательнее подготовиться.

Подобные рекомендации аппаратных советников и помощников, без каких-либо оснований называвших себя экспертами, только запутывали руководство и общественность. Однако о привлечении специалистов из Академии наук, вузов, военных НИИ к проработке причин политического хаоса опять-таки не говорилось ни слова. Таким образом, уязвимым местом подготовительной деятельности к введению ГКЧП видятся именно интеллектуальная и социологическая составляющие.

Ограниченное и деформированное понимание происходящего, фактически парализовавшее защитные силы общественного и государственного организма, стало одной из причин разгрома ГКЧП и демонтажа Советского Союза. Разрушение суверенитета СССР, смена строя, насаждение капитализма, трансформация идентичности 200-миллионного народа произошли без масштабных и длительных военных действий.

«Искусственно была создана хозяйственная и социальная катастрофа, интенсивность которой не имеет прецедента в индустриальном обществе нового времени». Согласны с профессором С. Кара-Мурзой, что речь может идти о спецоперации с участием влиятельной интеллектуальной группировки, цель которой на огромном пространстве – демонтаж советского народа.

Без гнева и пристрастия

Создание и молниеносный разгром ГКЧП – глубокая, незажившая рана в душах многих из нас. Уже достаточно известно о драматических событиях августа 1991-го, но все еще отсутствуют обобщения и принципиальные оценки. Пора отказаться от распространенной версии об образовании ГКЧП в трактовке Яковлева-Шеварднадзе-Ельцина-Собчака как идеологизированной и недостоверной. Это, во-первых. Во-вторых, вызывает сомнения целесообразность амнистии в 1994 году членов ГКЧП. Они не совершали преступных действий и не имели подобных намерений. Им мало что удалось сделать, и можно утверждать: члены ГКЧП – Г. И. Янаев, В. С. Павлов, В. А. Крючков, Б. К. Пуго, В. А. Стародубцев, О. Д. Бакланов, А. И. Тизяков и Д. Т. Язов были дезориентированы помощниками и «карманными социологами». С этой точки зрения видится оправданной реабилитация инициаторов ГКЧП, что предполагает комплекс организационных и политических мероприятий.

Прежде всего следует создать парламентскую комиссию для оценки событий августа 1991 года. Ей предстоит выяснить реакцию общества на политическую реабилитацию организаторов и активных участников ГКЧП. Необходимо провести парламентские слушания о развале СССР. Выявленные факты передать в Генпрокуратуру для определения обоснованности действий и юридической ответственности должностных лиц.

Кроме того, следует подготовить и широко опубликовать доклад, основой которого станут официальные документы тех лет, материалы общественных организаций и частных лиц, раскрывающие предпосылки создания ГКЧП, его последующего разгрома и демонтажа политической системы и государства. Было бы оправданным специальное поручение нашего президента Российскому научному фонду, Президиуму РАН РФ и подведомственным ему академическим институтам исторического и социально-политического профиля провести исследования событий тех лет.

Задачи реконструкции и оценки исторических событий августа 1991 года представляются обширными. Многое будет зависеть от опоры на научную методологию, в повестке дня – новые подходы к анализу и интерпретации. Произошедшее на рубеже 80–90-х годов XX века требует обсуждения в иной парадигме, выходящей за рамки марксистско-ленинского анализа предпосылок – поводов – причин.

Здесь, пожалуй, могла бы помочь малоизвестная в нашей стране, но распространенная за рубежом теория государственного переворота, созданная итальянцами Д. Морено, А. Грамши, К. Малапарте на основе анализа революционных событий 20–30-х годов XX века с учетом теории и практики троцкизма. Курцио Малапарте несколько десятилетий назад писал: «Современное государство в большей степени, чем мы думаем, подвержено революционной опасности: ведь правительства не знают, как его защищать», «Простое применение классических полицейских мер не спасает». Эти парадоксальные идеи также заслуживают учета при анализе и оценках драматических событий 80–90-х годов в нашей стране.

Автор: Сергей Першуткин ,Михаил Лазарев

Первоисточник: vpk-news.ru